Ларису Дмитриевну хочу

В Новом драматическом театре прошла премьера мелодрамы «Я вещь…» по пьесе Александра Островского в постановке главного режиссера театра Сергея Куликовского. Это второе обращение режиссера к классику после «Грозы». Труппа Нового драматического чувствует себя в русской «нетленке» легко и свободно.

Традиционное прочтение вовсе не означает скучное и предсказуемое. В почти монохромном черно-белом цветовом решении спектакля единственные вспышки цвета — цыганские платки. Островский тут смело взрывается композицией Гарика Сукачева, и его хриплый голос скальпелем пронзает ткань спектакля в одной из ключевых сцен. Харита Огудалова (Татьяна Попова) вдруг исполняет вокальную партию Графини из «Пиковой дамы» Петра Чайковского, ту самую, в которой знатоки оперного искусства узнают слова романса Лоретты из оперы французского композитора Андре Гретри «Ричард Львиное Сердце». Во времена Владимира Ворошилова она звучала перед началом игры «Что? Где? Когда?»… А Карандышев (Артем Пинчук), подойдя к фортепиано (надо сказать, герои здесь часто подходят к клавишному инструменту, как будто не все могут выразить словами), выдает арию Надира из оперы Бизе «Ловцы жемчуга» (или «Искатели жемчуга»). Такая нашпигованность музыкальными номерами помещает героев во вневременной контекст. Она как бы подсказывает, какие бури бушуют у них внутри. Сама Лариса Дмитриевна (Надежда Анципович), надломленная и сентиментальная, вызывает и симпатию, и жалость.

Российский режиссер и художник Дмитрий Крымов в своей недавней «Безприданнице» (именно так, через «з», как в старом написании) интерпретировал пьесу как русскую черную комедию дель арте, Ларису Огудалову он представлял «русской Кармен» и не жалел макабрических красок на изображение мира волжского купечества. Режиссер Куликовский, кажется, сочувствует героям всей душой. И прежде всего — Ларисе. «Я вещь…» может сказать тут про себя почти каждый герой. Все продается и покупается, а счастья нет. Даже респектабельный Паратов в вальяжном и широком исполнении Андрея Бибикова в финале предстает загнанным в угол купцом. В мире, придуманном художником Светланой Макаренко, царят сквозняки, неуютность пространства, а постоянный бег героев за миражами подчеркивают вертящиеся двери в центре сцены. Этот бездушный механизм то и дело выплевывает героев на сцену или поглощает их. Жизнь на сквозняках выхолащивает души. Дуэт Кнурова (Валерий Агаян) и Вожеватова (Алексей Кузмицкий) продолжает эту тему. Грим актеров, словно бы из немого кино, придает привкус декадентской игры их будничному общению и разговорам. Валерий Глазков в роли Робинзона добавляет галерее персонажей дополнительную эксцентричность. Чрезмерная пластическая выразительность Робинзона и его голосовые модуляции иногда действительно удивляют, привнося в спектакль нотки гротеска.

Главный аттракцион, ради которого кто-то, может быть, специально придет на премьеру — убийство Ларисы, — происходит за кулисами. За выстрелом сразу последует молитва на цыганском языке. Такой ход — решение деликатное и деловитое, без смакования ненужных подробностей.

Над спектаклем «Я вещь…» совершенно не довлеет известный фильм Эльдара Рязанова «Жестокий романс», который от самой пьесы отошел в свое время очень далеко. Наверняка зритель поначалу будет сравнивать спектакль с фильмом, но уже через несколько сцен забудет о сравнениях, потому что у театра свои законы.

Новость предоставлена — БЕЛАРУСЬ СЕГОДНЯ